Метод Морозова, BAZA VIP, Финансовый Агрегатор [Лохотрон], автор — Андрей Морозов

При себе иметь белый халат

Фактический возраст Морозова еще больше на год. Во время оккупации в Смоленске потерялась метрическая справка. В новых документах ему вместо 1934 года рождения написали 1935-й. Но этому обстоятельству доктор только смеется. Говорит, что работать ему легко и приятно, поэтому о выходе на пенсию он даже не задумывается.

– Ну вот зачем я буду бросать работу? Когда сердце начнет барахлить, одышка возникнет, ну, тогда пойду. А сейчас-то зачем? У меня за всю трудовую деятельность даже ни одного больничного листа не было. А секрет простой – я никогда не пил и не курил! Трижды выпил по 100 граммов: когда получил диплом мединститута, когда умерла жена и когда отметил пенсию, и все. При этом я был заядлым охотником и рыбаком. Но сейчас этим делом не занимаюсь – дичь разводить надо, а не отстреливать, мало ее осталось. На рыбалку тоже некогда – много работы и у меня же еще сад, за которым надо ухаживать.

Сад большой – около 15 соток. Там растут яблони, груши, слива, вишня, крыжовник, клубника и овощи. Дмитрий Никитич ухаживает за всем этим хозяйством самостоятельно – говорит, что никому не доверит. Но самым главным делом своей жизни считает медицину и больных:

– Я в мединститут пошел, потому что мама сказала: «Ты хорошо учишься, сестра стала учителем, давай ты будешь врачом». Поступил. До сих пор помню, как пришла бумага, в которой было написано, что я зачислен студентом Смоленского медицинского мединститута, и приписка: «При себе иметь белый халат».

BAZA VIP и Финансовый Агрегатор

Что собой представляют уцененные базы данных, мы не знаем. Но судя, по развитию событий, покупаются они у Андрея Морозова, продаются Андрею Морозову, только потому, что так работает Метод Морозова. Читаем пользовательское соглашение на странице блога, на странице сервиса BAZA VIP, и видим, что оба текста полностью идентичны. В них упомянуты один и тот же ресурс, одно и то же имя администратора и сообщается о том, что нет никакой гарантии получения прибыли озвученным способом.

Одним словом, Метод Морозова способен сделать богаче только своего создателя и никого больше. Кто этого еще не понял, может попытать счастья, прикупив одну из трех доступных BD (баз данных). Цены на базы разнятся и с чем это связанно не уточняется. Прикупив набор символов за 360, 850 и 1200 рублей на BAZA VIP, продаем их в разы дороже на сервисе Финансовый Агрегатор. Далее пользователя ждет неприятный сюрприз. При попытке вывода заработанных за 5 минут денег, с нас требуют плату. Причем неоднократно:

1. Оплата одноразовой комиссии — 1250 рублей;
2. Перезагрузка терминала и отправка перевода — 640 рублей;
3. Установка протокола и завершение перевода — 1100 рублей;
4. Лицензия на 1 год — 1600 рублей.

С заботой о больных

– После окончания я мог попасть на Балтику на флот, но так как я сугубо гражданский человек, очень не хотел. Из Смоленска в Алтайский край меня забрал Александр Кодин, тогда бывший руководителем краевого здравотдела. Я и приехал, и правильно сделал. Несколько лет проработал главным врачом Курьинской районной больницы. Там тогда работало 5 врачей, а ставок было 35. Я был шестым. Потом помогал врачам близлежащих районов, в которых не было хирурга.

Дмитрию Никитичу пришлось вот так сразу окунуться в практическую медицину и параллельно решать административные вопросы. Помогал коллектив: опытные акушерки, медсестры, врачи. Один раз привезли мальчика с пулевым ранением в живот. Пришлось оперировать. Наркоз давала педиатр, очень боялись переборщить.

– Вскрыл полость, ожидаемо там кишечник пробит в нескольких местах. Но я резекцию не делал, зашивал дырочки, – вспоминает врач.

Мальчика спасли. Он вырос и сам стал врачом. Теперь тоже спасает людей.

Со временем Морозов перешел в краевую больницу, где уже сорок лет проработал, поэтому, как он считает, «она стала родненькой». Родненькой для Дмитрия Никитича стала не только больница. Для него такими являются и все пациенты:

– Надо же понимать, что они, как и все люди, со своим характером и нравом. Иногда смотришь, думаешь, он как будто обижен чем-то, а ведь это у него заболевание такое! Его сама болезнь обидела. И к таким пациентам нужно подход иметь, и самому не обижаться. А профессиональное выгорание случается у врачей, которые неверно выбрали профессию. Хотим мы или нет, но больница предназначена для лечения больных. Точка, – говорит он.

Спрашиваю, оперирует ли доктор сейчас? В ответ вытягивает руки: «Если руки дрожат, то нет. Видите, ни одна жилка не дрогнет!» Хожу ассистентом на операции, оперирую кости, остеомиелиты, проктологию. А на крупные стараюсь не ходить. Неудобно – больному может быть неудобно, что хирург в таком возрасте. Но если нужна помощь в ассистировании – всегда пожалуйста».

Дмитрий Морозов – человек активный с молодых лет. Еще во время практики в мединституте. Он, тогда еще ничего не умеющий студент, попросил медсестер больницы, в которой проходил практику, звать его к каждому поступающему пациенту: осматривал, учился. То же самое он начал практиковать в Курье, ведь на должность главврача его назначили сразу после окончания института. Около полугода жил в собственном кабинете, ночевал тут же на диванчике и круглосуточно осматривал поступающих больных. Это принесло свои плоды. Затем всю жизнь он приходил на работу к семи утра.

– Когда я работал в районе, такой график помогал мне знать о здоровье каждого пациента в больнице, а соответственно, качественно обсуждать тактику лечения тяжелых больных. Потом мне этот подход тоже здорово помогал, – рассказывает Дмитрий Никитич.

Только в апреле этого года заведующий отделением настоял на том, чтобы доктор приходил позже.

Резюме

Личное

: много лет замужем за хорошим человеком, мать троих детей. Очень люблю путешествовать (особенно в хорошей компании). А еще читать, петь песни под гитару и танцевать.

Цель деятельности

: помочь тем, кто имеет смелость вести бизнес в России. Мне нравится : находить красивые решения сложных задач. Мое кред о: идти вперед, радуясь жизни.

Образование

• 1999 — СТЭК, курсы по МСФО;
• 1995—1997 г.г.- Институт Современного бизнеса, бухгалтер-экономист;
• 1985—1992 г.г.- Московский Институт Тонкой Химической Технологии им. Ломоносова (МИТХТ), инженер химик-технолог (элементорганика).

Некоторые из клиентов

ChemBridge, Cryoin Engineering, L-Pack, Часовой , Кстовский трубный завод, Намкоммунтеплоэнерго (ЖКХ, Якутия), Связьстрой-4, Росинвест-Ойл Групп, Петровайзер, Морской траст, Катроса Реактив, Бинго-Бум Менеджмент, Ассоциация международных автоперевозчиков (АСМАП), Арлони, Зарница, Институт АПК, Керам Холдинг, ТД «Курский двор», Арт-Фуд Эксперт, Элснаб, Синтон, Группа Энергетические Технологии и Решения, Группа .

Опыт ценен всегда

Казалось бы, столь почтенный возраст – самое время наслаждаться покоем, тихонько ходить по саду, гулять… Однако такой стиль жизни не для этого человека. Ведь врач с таким громадным опытом даже если сам не сможет делать операции, поможет и в консультировании пациентов, и в наставничестве молодых коллег, и, к примеру, в предоперационном разборе. Поэтому советы Морозова очень ценят.

– Вот, к примеру, есть такое заболевание – геморрой. В некоторых ситуациях лечится оперативным путем. Сама операция небольшая, а как люди мучаются! Я перечитал навалом литературы и в итоге предложил свою методику. Геморрой – это такое же варикозное расширение вен, как на ногах, только в другом месте. Соответственно, если перевязать сосуд и кровь не будет поступать в узел – будет полный порядок. Как сделать такую операцию без повреждения кишки, тоже рассказал. Врачи рады. Пациенты выздоравливают быстрее и без осложнений, – рассказал доктор.

Есть у него и лекарство, изобретенное самостоятельно. Насколько оно эффективно, поможет понять случай: электрорубанком Морозов повредил пальцы. Травматологи сказали, что необходимо удалить фаланги на трех пальцах. Что значит хирургу остаться практически без рук? Удалять не позволил, а дома использовал лекарство собственного изобретения. Раны заживали долгое время, но все же зажили. Негнущиеся пальцы он затем постепенно разработал, о травме теперь напоминают только несколько шрамов. Патентовать изобретение доктор не стал: «Зачем мне все это нужно? Я людей лечу, а не бумажками занимаюсь, а человек я обеспеченый, много ли мне нужно? Если понимаю, что кому-то из больных мое лекарство нужно, обязательно использую, жалею я пациентов».

…Рано утром доктор Морозов начинает обход пациентов. Не только лечит, а слушает, сочувствует и советует. Белый халат, который однажды надел студент Смоленского мединститута, с ним всю жизнь. Врачи от Бога медицину не бросают.

Случай Однажды во время работы в Курье ему позвонил из краевого центра главный акушер-гинеколог с рекомендацией сделать плодоразрушающую операцию беременной женщине на большом сроке. Причина – состояние, угрожающее жизни матери. Доктор прослушал сердцебиение и понял, что женщина вынашивает двойняшек. Убивать двоих ребятишек ему очень не хотелось, но и женщину спасать было тоже необходимо. При помощи опытных акушерок ему удалось немного сбить давление и провести операцию кесарева сечения. Женщина и две ее дочери остались живы. Только вот для матери, у которой дома было четверо детей, появление сразу двух малышек оказалось сюрпризом: «Доктор, у меня во всех документах написано, что будет только один ребенок. А где вы второго взяли? Вот отдам ее вам!» Через 16 дней роженица с дочерьми уехала домой. А через 25 лет на одном из совещаний в Барнауле к Дмитрию Морозову подошла молодой врач. Улыбнувшись, рассказала, что она и есть та девочка, которую мать предлагала отдать Морозову.

Пациент родился

Не теряя ни минуты, за новорожденного пациента взялся профессор Дмитрий Морозов. Первая операция! Ведь ребенку не исполнилось и суток. Затем вторая, третья — с каждым разом шансы на жизнь возрастали… Спустя два года маленький Владик с мамой стали своими людьми для Дмитрия Анатольевича. А сам хирург удостоен национальной премии «Призвание» в номинации «За проведение уникальной операции, спасшей жизнь человека».

— Дмитрий Анатольевич, к вам Владик попал через несколько часов после рождения. Почему с ним произошло такое несчастье: виноваты акушеры?

— Нет, неприятности произошли гораздо раньше. Если говорить без излишней детализации, то вначале, когда ребенок был еще в утробе матери, каким-то образом травмировался сосуд, который питал участок брюшной стенки. И он, оставшийся без притока крови, просто омертвел и отвалился. Поэтому некоторые внутренние органы лишились прикрывавшего их мышечного «корсета» и оказались снаружи…

— Уникальность ситуации именно в этом?

— Не совсем. Ведь у малыша оказались еще две серьезные патологии. На отрезке примерно в десять сантиметров отсутствовал кишечник. Из омертвевшей его части продукты распада внутриутробной пищи попадали в околоплодные воды, отравляя организм и матери, и плода. Подобное сочетание врожденных аномалий — очень редкое, здесь нет стандартных решений и операций, вот почему многое приходилось придумывать на ходу.

— Из чего вы исходили, принимая решение оперировать? На что рассчитывали?

— Поскольку речь шла об аномалии, которую можно в принципе исправить хирургически, а не о генетических изменениях или хромосомных нарушениях, мы давным-давно решили для себя: таких малышей надо спасать.

— Как проходила операция?

— К счастью, в свое время мы изучали методику временного протезирования брюшной стенки в санкт-петербургской клинике детской хирургии у Владимира Гиреевича Баирова. Мы сделали своего рода резиновый чехол из обычной хирургической перчатки, наложив его сверху на открытый кишечник и пришив к краям отверстия. А потом сокращали размеры резины, «заставляя» брюшную полость оживать. Тем временем уменьшался в размерах кишечник, обросший за время свободного существования «панцирем» из фибриновой оболочки. В конце концов нам удалось упрятать его внутрь брюшной полости и зашить отверстие. Одновременно восстанавливали и функции кишечника.

— Со времени операции прошло два года. Как себя чувствует малыш?

— Неплохо. У Владика есть некоторые проблемы с пищеводом, обусловленные дисбактериозом — после перенесенного им массированного лечения трудно ожидать иного. Но во всем остальном мальчик развивается нормально.

— Я слышал, что его фотография стоит в вашем кабинете?

— Да, на этом снимке он вместе с мамой. Мы с ней регулярно созваниваемся, они приходят в клинику. И вообще мы подружились.

— Встречались ли подобные случаи в практике мировой медицины?

— За рубежом, в тех или иных вариациях, такие операции делают тоже. Только на решающем этапе вместо резиновых перчаток там используют специальные силастиковые чехлы. Может быть, когда-то они появятся и у нас, а пока выручает русская смекалка. Вместе с тем последовательность операций, которой мы придерживались, строго индивидуальна. Тут как в творчестве: нет однозначных рекомендаций, думать и принимать решения приходится самому — по обстановке. Почти сразу вслед за Владиком мы оперировали еще двоих новорожденных — такой вот был сезон. Одного спасти не удалось…

— Ваша операция признана уникальной. Но ведь это удача не одного только хирурга?

— Безусловно. Сам факт выздоровления подобных пациентов словно лакмусовая бумажка проявляет уровень профессионализма большого коллектива. Если нет четкой системы организации хирургической помощи, то ничего не выйдет. Представьте себе: на протяжении месяца такой больной не способен питаться нормальной пищей, все ему надо вводить внутривенно. А это очень сложно — целый месяц держать открытым доступ в вену, она может воспалиться, вызвать тромбофлебиты и прочие осложнения. Плюс к тому ребенка надо содержать при одной и той же температуре и влажности. Словом, есть множество проблем, в том числе и технических, без решения которых нельзя рассчитывать на успех.

— Возможны ли такие операции в обычных, а не клинических больницах?

— Вынужден огорчить — однозначно нет.

— Какие еще нестандартные ситуации случались в вашей практике?

— Мы оперируем примерно триста новорожденных в год, из них 50-60 имеют множественные пороки развития, несовместимые с жизнью. Часть этих детей рождается с весьма непростыми болезнями, порой нигде не описанными. И количество врожденных пороков развития год от года, увы, возрастает. На мой взгляд, это связано с ухудшением общей экологической ситуации.

— Вам всего 33 года, но вы уже профессор, заведующий кафедрой, а теперь и лауреат всероссийской премии «Призвание». Когда все успели?

— В клинику детской хирургии я пришел уже на первом курсе — медбратом, точно зная, кем хочу стать. Работал в отделении травматологии, потом — реанимации, дежурил в клинике, занимался в студенческом научном кружке. Саратовский медицинский университет окончил с отличием, выступал во время учебы с докладами на всероссийских студенческих конференциях. Затем ординатура и аспирантура… Докторскую диссертацию защитил четыре года назад в Российском государственном медицинском университете в Москве, она была посвящена лечебно-диагностической тактике терапии рака щитовидной железы у детей. В семье у меня два сына-близнеца, в этом году перешли во второй класс.

— Тогда позвольте вопрос и как медику, и как отцу: что думаете о начавшейся реформе здравоохранения? В частности, о намерении отдать педиатрию на откуп семейной медицине?

— Я считаю, что педиатрия — как лечебная и образовательная структура, как своеобразная философия — это огромное достижение нашей страны. Да, она достаточно дорогая, из-за чего ее и нет в большинстве стран мира. Но она чрезвычайно эффективна. Именно поэтому планы по «упразднению» педиатрии считаю трагической ошибкой. Нельзя экономить на здоровье детей, тем более с нашей-то демографией. Ведь посмотрите — за рубежом уже вовсю используют наш опыт.

— По мнению Союза педиатров России, только десять процентов выпускников школ можно считать здоровыми, в то время как по данным недавней Всероссийской диспансеризации здоровых насчитывается в три раза больше. Что думаете на этот счет вы?

— У меня больше оснований доверять Союзу педиатров. Мы на практике видим: «болячек» у наших малышей много, в том числе и таких, которые требуют квалифицированной медицинской помощи, а то и оперативного вмешательства. И потому, на мой взгляд, нельзя безоглядно экспериментировать в этой весьма чувствительной области здравоохранения.